По длинному тракту идет караван,
Ведет его рюмочка водки.
За ней, чуть поодаль, усталый банан
И маленький ломтик селедки.

За корочкой хлеба помята слегка
Редисочка полусырая,
За ней чуть надкусанный зуб чеснока
И рюмочка водки вторая.
И сразу же третья — глоток на глоток,
И все позабыв о ранжире,
Идет, попивая желудочный сок,
Картофель в парадном мундире.

Яйцо с майонезом, два шпротных хвоста,
Салат «оливье» восемь ложек.
И снова она непорочно чиста
Журчит между бушевых ножек.

Секунда вторая и снова легка
Гуляет по тракту рюмашка,
Над ней кучевые парят облака
Последней глубокой затяжки.

Под ними, затмивши и Волгу и Рейн
Величьем и щедростью юга,
Неспешным верблюдом ступает портвейн
С горбами залитыми туго.

Меж ними покоятся два голубца,
Опять же чеснок с пепси-колой,
Полспички межзубной с остатком мясца,
Маслята ручного засола.

Все дальше и дальше идет караван,
Извилистый путь многотруден.
Рукавный занюх средь кишечных саванн
Столкнул на обочину студень.

Но бодро урчит караванный народ,
Хоть нёбо пока и дождливо.
Виднеется город торговый Живот,
Где будет раздел справедливый.

И кто-то, подсунув лежалый товар,
Фекальей уйдет аккуратной,
А кто-то, не выдержав внутренних свар,
По тракту вернется об…

Но тот, кто остался в нирване брюшной
И принял крещение пивом,
Запомнит навек, как из пены пивной
Рождается новое диво.

И снова готов для гостей дастархан,
И внутренний голос из глотки
Кричит: Эге-гей, в вам идет караван,
Ведет его рюмочка водки,
Ведет его рюмочка водки.